Медики объяснили, почему нельзя дуть на раны

Столичный микрохирург Сергей Галич использовал самую современную методику, разработанную тайваньскими врачами. Теперь 23-летний Вадим из Черновицкой области не прикрывает правую часть головы волосами и не стесняется своего внешнего вида

— Когда этот пациент приехал к нам на консультацию, у него не было правой ушной раковины, — рассказывает заведующий отделом реконструктивной микрохирургии и трансплантации тканей Национального института хирургии и трансплантологии имени А. А. Шалимова Сергей Галич.

— Так случилось, что Вадим попал в аварию, и у него счесались ткани головы вместе с ухом — остался только наружный слуховой канал. Молодой человек стеснялся своего дефекта, пытался прикрывать пострадавшее место волосами. Узнав, что мы можем ему помочь, сформировав ухо из его же тканей, тут же согласился на операцию.

*Сергей Галич: «Узнав из литературы, что тайваньские хирурги пересадили ушную раковину, мы внимательно изучили все этапы операции и поняли — тоже можем сделать такое чудо»

Мы встречались с Вадимом, когда ему провели очередное вмешательство. Врачи подкорректировали форму ушной раковины, которая уже была пересажена с предплечья на голову.

— Вот видите, где у меня вырастили ухо, — показывает Вадим след возле запястья, напоминающий ушную раковину. — Место пока красное, но со временем станет более светлым и менее заметным. Честно говоря, шрам на руке меня не волнует, а вот без уха было плохо. Смотришь на себя в зеркало, как на пришельца какого-то — у всех два уха, а у меня одно…

*На руке Вадима остался шрам, по форме напоминающий ухо — именно здесь киевские микрохирурги вырастили новые ткани для пересадки. Также специалистам пришлось взять хрящ с ребра. Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»

— Чтобы сформировать из тканей пациента ушную раковину, мы сначала растянули специальным баллоном кожу предплечья чуть выше кисти, затем в нее поместили хрящевой каркас, который буквально выкроили из небольшой части ребра Вадима, — объясняет Сергей Галич. — Это ювелирная работа, ведь новое ухо должно быть анатомически таким же, как оставшееся.

Приходится сначала делать муляж второй ушной раковины, затем по нему в операционной моделировать новый орган. После того как хрящ прижился, врос в ткани на руке, всю получившуюся конструкцию вместе с питающими ее сосудами мы перенесли туда, где и должно находиться ухо.

Как правило, через несколько месяцев после пересадки проводим корректирующую операцию: удаляем лишние ткани, формируем мочку.

— Еще когда врачи растили ткани на руке, было понятно — у меня уже есть второе ухо, — добавляет Вадим. — Представляете, я мог его хорошенько рассмотреть со всех сторон! Теперь оно находится на своем месте, и никто не догадается, что я перенес ужасную травму. Для меня это самое важное.

«Я 15 дней находился в коме. Несколько раз сам себя видел со стороны»

Как могут на пустой сельской дороге не разъехаться мопед с мотоциклом? Особенно в летний день, когда асфальт сухой? Тем не менее именно в такую аварию попал Вадим.

— Я ехал на мопеде, а меня сбил мотоцикл, которым управлял 14-летний односельчанин, — рассказывает Вадим. — Удар был очень сильным. Я перелетел через свой мопед, оказавшись прямо под колесами мотоцикла… У меня была тяжелая травма головы, но, говорят, я еще встал и сделал пару шагов.

Меня сразу доставили в больницу Черновцов. В истории болезни записано, что у меня не было части черепа, размер дефекта 5 на 25 миллиметров. 15 дней я пролежал в коме. Несколько раз в этот период видел себя со стороны, летал под потолком, когда меня везли по коридору на каталке.

Никогда не забуду, как врачи сверлили дырки в моем черепе. Звук был очень неприятным…

*Так выглядело ухо Вадима после пересадки. Специальные трубочки помогают хрящам «запомнить» форму

— Мама гладила меня по руке и просила бороться, — продолжает Вадим. — Не скажу, что я всегда был послушным ребенком, но тут, видимо, решил прислушаться к ее мольбам. Пока находился в коме, понимал, что мама постоянно рядом, а голоса отца не слышал, поэтому, придя в себя, первое, что спросил: «Где папа?» Представляете удивление всех окружающих: не успел очнуться — и сразу возмущаюсь.

После этого Вадим еще в течение полутора месяцев проходил лечение.

— Врачи мне объяснили: после такой травмы мозга, как у меня, выживает один человек из миллиона, — говорит парень. — Да и то, редко у кого все проходит без последствий. Обычно у людей страдают память, речь, они не могут работать руками или плохо ходят. У меня же нет подобных проблем. Я все отлично помню.

Придя в себя, четко отвечал на все вопросы: кто я, где живу, сколько мне лет, как учился в школе… Специалисты считают, что только благодаря какому-то чуду не были задеты самые важные участки головного мозга. После аварии у меня осталось много шрамов — на лице, руках, ногах, — но они меня не волновали. Беспокоило отсутствие левого уха.

Это было ужасно: казалось, ветер дует прямо в голове, ведь слуховое отверстие не прикрывает ушная раковина! Чувствовал себя очень некомфортно.

Черновицкие врачи посоветовали парню обратиться к столичным пластическим хирургам.

— Я поехал в институт Шалимова, и меня направили к Сергею Петровичу Галичу, — рассказывает Вадим. — Сразу ему сказал: «Делайте, что хотите, по любой методике, только верните мне ухо». Но хирург ответил, что еще рано приступать к косметическим операциям — не все раны затянулись, как следует. Только в мае мне сделали первую операцию на руке — начали готовить место, где будут растить ухо.

«Бывает, реберный хрящ, из которого формируем каркас уха, рассасывается в тканях. Приходится все начинать заново»

*Сейчас сложно даже поверить, что это ухо — неродное для Вадима, его создали из кожи и мышц руки

«ФАКТЫ» не раз рассказывали о том, как Сергей Галич и его коллеги закрывали огромные открытые раны, оставшиеся после ДТП или удаления опухолей кожи, образовавшиеся из-за агрессивных сосудистых образований.

Как правило, хирурги для этого берут лоскут вместе с мышцами со спины пациента и переносят его в нужное место. Сосуды вшивают в кровоток, чтобы пересаженный комплекс тканей снабжался всем необходимым и не отторгся.

Поэтому перенести ухо на голову Вадима врачам не составило сложности — важно было сформировать орган так, чтобы он действительно был похож на ушную раковину. А это уже виртуозная кропотливая работа.

— Кроме того, мы уже провели несколько операций по коррекции уха, — продолжает Сергей Галич. — У нас было несколько пациентов, которым часть уха откусила собака. Бывает, что ушная раковина страдает из-за ожогов, в результате травм головы.

Во всех случаях стараемся вернуть людям целостную форму уха. Многие признаются: из-за того что ухо выглядит неправильно или не хватает его части, они сильно комплексуют. Такой косметический дефект нередко приводит к психологической травме.

Хирург показывает мне снимки, сделанные во время каждой операции. Сначала вижу бесформенный бугорок на руке Вадима. Но после третьей операции четко видна ушная раковина. И вот уже ухо находится на своем месте. Сначала оно прижато к голове, а затем, после последнего вмешательства, во время которого в него вставили специальную хрящевую «распорку», — оттопырено.

— Что самое сложное в выращивании уха? — спрашиваю Сергея Галича.

— Да все. На любом этапе могли развиться осложнения, связанные с особенностями организма пациента. Когда мы с помощью специального баллона принудительно заставляем кожу растянуться, человек испытывает неприятные ощущения. Иногда даже приходится прекращать этот процесс, потому что у пациента уже нет сил терпеть.

Но тогда для закрытия хрящевого каркаса нам может не хватить лоскута ткани, полученного с помощью баллона. Кроме того, нельзя предугадать, как поведет себя реберный хрящ, из которого мы сформировали каркас и затем поместили в ткани. Бывает, он вскоре частично рассасывается или просто не приживается, вызвав воспаление и отторжение.

В этих случаях приходится все начинать сначала.

В течение трех месяцев раз в две-три недели Вадим приезжал в Киев на консультации. К счастью, все прошло хорошо, без осложнений.

— Правда, к руке нужно было относиться очень бережно: запрещено ее поднимать, напрягать, — говорит Вадим. — Все это могло повредить будущему уху. Врачи подробно объяснили это, и я старался выполнять их рекомендации.

— Перед тем как пересадить получившуюся ушную раковину, мы тщательно изучили все сосуды на голове у Вадима, — продолжает Сергей Галич.

— Сосуд нового уха планировали соединить с таким же на голове, но часть вен и артерий была вырвана в момент аварии. Это осложняло нашу работу. И тем не менее пересаженный орган сразу же начал отлично снабжаться кровью.

— Много ли у вас пациентов, нуждающихся в подобных операциях?

— На данный момент двое. Один мужчина получил тяжелейшие ожоги, из-за чего потерял ухо. Но мы пока не приступили даже к первому этапу операции, так как еще не зажила рана на голове. У второго пациента, потерявшего ушную раковину в результате ДТП, уже начали формировать ухо из тканей руки. Надеюсь, все пройдет так же успешно, как у Вадима.

Нельзя говорить «все будет хорошо»: как готовят волонтеров в России — МК

Репортер «МК» прошел курсы Русской гуманитарной миссии

***

Волонтерство в России — явление популярное. В какой-то степени даже модное. И эта популярность не во всем идет на пользу делу. Добровольцев много, но сколько из них оказались действительно полезны, а сколько путались под ногами?

Из дневника волонтера Натальи Киселевой, руководителя лагеря «Добрый» в Крымске: «До катастрофы в Крымске такой массовой волонтерской помощи еще не было. К сожалению, не все люди, которые приезжают сюда, волонтеры.

Даже если они себя таковыми считают. Я видела десятки людей, которые целыми днями пьют чай в тени и сидят в социальных сетях, размещая там фотографии себя, любимого, на фоне чудовищных реалий Крымска. Они очень мешают».

Нельзя сказать, что молодежь ехала в затопленный город исключительно ради снимков для соцсетей. Люди действительно приезжают из лучших побуждений.

Но, не имея элементарной подготовки, рискуют оказаться обузой, а не помощником.

Человеку, который приехал в зону наводнения или землетрясения неподготовленным, сложно будет найти себе занятие без риска самому оказаться в роли того, кому нужна помощь.

Из воспоминаний специалистов, работающих на местах ЧС: «Приезжали группы юношей и девушек с небольшими рюкзаками за спиной и полным незнанием, что они вообще умеют делать. Первые вопросы: «А когда у вас кормят? А где мы будем спать?» Ребята, у нас же не пионерский лагерь.

Крышу над головой мы вам, конечно, дадим. Но это может быть, к примеру, школьный актовый зал. О спальниках вы должны были позаботиться заранее. Еду прямо сейчас можно купить в магазине. Нет, карточки там, к сожалению, не принимают».

И все-таки эксперты считают, что волонтер должен быть хотя бы в теории готов к тому, что его ждет. А лучше и на практике.

Именно для этого Русская гуманитарная миссия разработала курс для волонтеров. Преподаватели — спасатели, пожарные, психологи, длительное время работающие в системе МЧС.

Эксперты имеют большой опыт сотрудничества с волонтерами в зонах ЧС и на основе совместной работы сделали выводы о том, какую именно подготовку должны пройти добровольцы.

Все, что за пять дней будет пройдено в теории (но с практическими заданиями), на шестой день нужно применить на тренинге в полевых условиях.

«Собираясь на наводнение, не думайте, что резиновые сапоги вам выдадут на месте»

— Подготовка к выезду должна начаться еще дома, до того как вы собрались куда-то ехать. Чем лучше вы будете подготовлены, тем ниже вероятность попасть под действие опасности, — объясняет в первый же день спасатель международного класса Олег Грозовский.

…Нас десять человек от 18 и старше. Журналист, политолог, юрист, будущий психолог, студентка медвуза, госслужащий и др. Все как в жизни.

В волонтерских отрядах встречаются люди самых разных профессий и социальных статусов. Кто-то пока находится в плену иллюзий о захватывающем приключении.

О том, что волонтерская помощь — это тяжелая работа, многие понимают только по приезде на место. У нас есть возможность осознать это гораздо раньше.

Интересно, что основные принципы работы волонтеров в зоне чрезвычайной ситуации одинаковы, независимо от того, землетрясение это, наводнение или что-то еще.

— За свою безопасность вы отвечаете сами, — настаивают преподаватели и приводят примеры.

Какие предметы необходимо взять с собой? Казалось бы, ответ очевиден, но мало кто из нас включил в список снаряжения питьевую воду и спальный мешок. Не мы первые — в затопленный Крымск добровольцы приезжали без резиновых сапог.

В тот страшный июль на помощь жителям Краснодарского края люди срывались прямо в том, в чем были. И в итоге им самим требовалась помощь. По словам специалистов, такие примеры встречаются на каждом ЧС.

ВАЖНО

При наличии сильного течения на наводнении нельзя заходить в воду, если ее уровень выше колена. Необходимо помнить о том, что в потоках может нестись на огромной скорости вымытая из домов крупногабаритная техника и мебель.

Нужно знать, какая именно помощь нужна населению. Нет смысла везти грузовик с питьевой водой, если на месте окажется, что воды более чем достаточно, зато совсем нет сухой одежды, лопат, чтобы разгребать завалы, и матрасов для ночевки.

Если пункт назначения — «горячая точка», подготовка должна быть еще более тщательной, начиная от стиля одежды. Доброволец, укомплектованный в камуфляжную форму, вызовет подозрения на первом же контрольно-пропускном пункте.

Вопрос возникнет закономерный: если вы приехали с гуманитарной помощью, то почему вы одеты в маскирующую одежду? И ответ, что это удобно, проверяющих может не устроить. Очень важно изучить культурные и религиозные обычаи местности. Во многих странах привычные для нашей местности жесты считаются страшным оскорблением.

Миролюбивый «peace» — два пальца в виде английской V — в арабских странах означает «рогоносец». Поднятый вверх большой палец в Иране приравнивается к оскорбительному наравне с выставленным средним пальцем.

• Приблизительный список снаряжения, которое должен иметь доброволец при выезде на место ЧС:
• Документы
• Деньги
• Коврик и спальник
• Одежда по погоде

Средства защиты (перчатки, маски, каски…)

1. Аптечка
2. Средство для очистки воды (например акватабс)
3. Защита от насекомых и от солнца
4. Средства личной гигиены
5. Посуда
6. Еда и вода
7. Складной нож
8. Фонарь
9. Спички
10. Средства связи
11. Средство ориентирования на местности

• Предметы гуманитарной помощи, которых всегда не хватает в зоне ЧС:
• Средства гигиены
• Подгузники
• Питьевая вода (+ емкость, из которой ее можно пить)
• Одноразовая посуда
• Моющие средства
• Стиральный порошок
• Зубные щетки и пасты
• Детские бутылочки, соски
• Детское питание, смеси, каши
• Ложка в зубах эпилептику не поможет

Блок по оказанию первой медицинской помощи ведет пожарный, спасатель первого класса Михаил Сафроненко. В течение двух дней он учит волонтеров тому, как помочь человеку выжить до приезда медиков.

Рассматриваются ситуации, которые могут случиться не только в результате некой катастрофы, но и в обычной жизни.

Попадание инородного предмета в дыхательные пути, сердечный приступ, ожоги, утопление, инсульт, раны и переломы, обморожение, отравление, состояние шока…

На мой взгляд, подобные курсы должны быть внедрены повсеместно, начиная со школы. И, конечно, этими навыками должен обладать волонтер.

До сих пор в сознании людей сильны устаревшие предрассудки, которые давно опровергнуты современными медиками. Как то, что для наложения шины на сломанную конечность лучше всего подойдет деревянная лыжа.

Или что человеку, бьющемуся в приступе эпилепсии, необходимо засунуть в рот ложку или другой металлический предмет, чтобы он не откусил себе язык. Ни к чему хорошему это не приводит. Иногда даже вредит.

Когда человек кидается на помощь по зову души и сердца, но в попытках протолкнуть ложку ломает пострадавшему зубы.

При массовых отравлениях газом люди могут умереть от западения языка: теряют сознание от газа, в бессознательном состоянии мышцы языка расслабляются — и он перекрывает дыхательные пути.

Достаточно положить пострадавших в другую позу или запрокинуть голову — и смерти от удушья можно избежать.

До 40 процентов ампутаций в некоторых вооруженных конфликтах происходили из-за необоснованного применения жгута.

В случае наложения жгута следует не только написать на лбу (!) пострадавшего время наложения жгута, но и предупредить врача о том, что он нуждается в срочной помощи.

Если этого не сделать, то есть риск, что медик обнаружит жгут, когда конечность будет в таком состоянии, что спасать уже будет нечего.

«Из-за жары тела погибших приходилось хранить в грузовиках, оборудованных холодильными камерами»

Психолог на месте чрезвычайной ситуации должен быть обязательно. Причем психологи-волонтеры, как показывает практика, без специальной подготовки часто не справляются с тем, с чем им приходится столкнуться. Сами эксперты тоже не готовы пустить к людям первого встречного добровольца: кто знает, насколько квалифицирован этот человек и не нанесет ли вред его психологическая помощь?

Психолог Татьяна Кузнецова в течение двух дней рассказывает об особенностях психики человека в чрезвычайной ситуации.

— Существуют запрещенные фразы, которые ни в коем случае нельзя говорить пострадавшему населению, — объясняет Татьяна Кузнецова. — Одна из них — наше любимое «все будет хорошо». Вы просто не можете этого знать.

Последствия неуместного употребления этого словосочетания могут быть самыми ужасными. В Беслане психолог общалась с родственниками детей, оказавшихся заложниками в школе. У нее буквально вырвалась эта фраза: «все будет хорошо». А потом начался штурм… Мужчину, у которого в заложники попал родной ребенок, пришлось в буквальном смысле оттаскивать от сотрудника.

Неопытные волонтеры часто едут на место ЧС с идеалистической картиной о том, что местное население будет встречать их как героев и спасителей. На деле бывает по-разному. В силу пережитого стресса пострадавшие бывают склонны обвинять и подозревать всех вокруг.

Был случай, когда беженцы с Донбасса, которых разместили в пунктах временного пребывания, очень подозрительно относились к еде, которой их кормили. И единственный случай отравления был ими расценен как сигнал того, что их сознательно травят.

Виноватыми в таком случае становятся все, кто попадается под руку.

Бывает и такое, что чрезвычайная ситуация и вовсе не является для населения стрессовой. К примеру, в России существуют территории, которые постоянно затапливаются. И местные жители, и администрация давно приноровились извлекать из своего местоположения выгоду.

Несмотря на то что владельцам домов на опасных участках давно выделили деньги на другое жилье, они предпочитают новые квартиры сдавать. А сами продолжают жить там, где происходят регулярные затопления. Им так удобнее: дополнительные дни к отпуску, гуманитарная помощь, детей можно «сдать» в пункты временного размещения, а заодно там же пообедать.

Эта ситуация для них рядовая, они не испытывают стресс. И волонтеры сталкиваются с тем, что их помощь не только не нужна, но может даже вызвать агрессивную реакцию.

По словам психологов, самая опасная и непредсказуемая вещь, которая возникает на месте практически любой чрезвычайной ситуации, — это слухи. Происходит это от недостаточной информированности населения о текущей ситуации и прогнозе ее развития.

Волонтеры оказываются в центре этих слухов: им необходимо не только обладать правдивой информацией, но и уметь донести ее до людей с учетом их состояния.

Так, на Сахалине после землетрясения откуда ни возьмись распространилась информация о грядущих повторных толчках. Люди высыпали на улицы из домов и отказывались возвращаться, хотя специалисты не подтверждали эту информацию.

Когда стали выяснять, откуда дует ветер, оказалось, что местные жители неправильно интерпретировали информацию, которая распространялась через громкоговоритель. Во многих домах разрушились первые этажи, люди стали вытаскивать мебель через окна. Увидев это, спецслужбы решили предупредить соседей о том, что не стоит стоять под окнами.

Машина объезжала районы и передавала эту информацию в громкоговоритель. Население решило, что ожидается вторая волна землетрясения, и никакие доводы на них не действовали.

Возвращаясь к Крымску — огромное количество слухов ходило вокруг точного количества погибших. Число жертв из «сарафанных» сводок доходило до 3000. По официальным данным, погиб 171 человек. Панику посеяло появление грузовиков с холодильным оборудованием.

Из-за жаркой погоды холодильники на колесах стали использовать для хранения тел погибших. Среди местных поползли слухи, что грузовики доверху набиты трупами…

Никто не верил в объяснения, что каждый холодильник вмещает не так много людей, ведь нужно было разложить их так, чтобы смогли опознать родные.

Позже жители устроили бойкот сети магазинов, выделивших грузовики: их обвиняли в том, что в этих же камерах они хранят пищевую продукцию. Не выдержав напора абсурдных слухов, руководство сети организовало показательную утилизацию рефрижераторов.

Если бы волонтеры давали людям достоверную (!) информацию, которую они могли получить в штабе, то это помогло бы снизить уровень тревоги и избежать паники.

Специалисты всех спасательных служб единодушны во мнении, что волонтерство — вещь крайне необходимая. И мировой опыт это подтверждает. Ни в одной стране мира не хватает профессиональных структур, занимающихся ликвидацией ЧС. В США, к примеру, 70 процентов пожарных — это добровольцы.

Понятно, что на данный момент до американской системы добровольцев нам далеко. Но искать, обучать и поощрять тех, кто в любой момент готов сорваться и поехать в зону катастрофы, где любая пара рук на счету — можно и нужно. Вдруг именно волонтерство в конечном итоге объединит нас?

Врачи доказали, что дуть на рану категорически нельзя

Биологи убеждают, что в ротовой полости обитают более 180 видов микроорганизмов. С детства многие привыкли, что если поранишься, то на поврежденный участок кожи нужно подуть – и будет легче. Но недавно специалисты заявили, что этот метод может больше навредить, чем принести пользу

Если дуть, меньше болит

Даже небольшой порез кожного покрова приводит к возникновению болевых ощущений и кровотечению. Чтобы начался процесс заживления, сначала должна остановиться кровь. Это происходит в течение определенного промежутка времени, и весь этот период рассеченные ткани продолжают посылать в мозг соответствующие болевые сигналы.

Соответственно, из-за, пусть небольшого падения местной температуры в очаге воспаления, сосуды начинают сужаться, что приводит к уменьшению и быстрому прекращению кровотечения. А в третьих, воздух, который выдувает человек, влажный.

Чтобы рана быстрее затянулась, необходим нормальный уровень влажности в тканях, именно такой, какой существует в ротовой полости человека. Сухая кожа заживает плохо и медленно.

В итоге, дуновения на рану действительно помогают ей затягиваться.

В чем же вред?

Биологи утверждают, что в ротовой полости любого человека обитает более ста восьмидесяти видов микроорганизмов. Они живут на слизистой оболочке рта, на языке, на эмали зубов, в межзубных пространствах, в человеческой слюне и активно участвуют в пищеварительной функции человека.

Постоянной стерильности в ротовой полости добиться невозможно. Даже если использовать мощные антибактериальные средства, спустя некоторое время во рту снова будут обнаружены бактерии.

Они постоянно поступают с пищей, водой, воздухом, заносятся из других отделов организма, задерживаются и активно размножаются в благоприятных для этого условиях, ведь во рту человека тепло и влажно.

Если дуть на кровоточащую рану, то вместе с безобидной микрофлорой ротовой полости на пораненные, воспаленные края кожи попадают и болезнетворные бактерии и вирусы и здесь они ведут себя иначе. Микробиологи давно установили, что свернувшаяся кровь — самое благоприятное место для размножения любых микроорганизмов. 

Ранее сообщалось, о продуктах, которые нельзя подогревать: врачи назвали список. Врачи рассказали, нагревание каких продуктов может негативно сказаться на здоровье человека. Как сообщают медики, термически обработанная и повторно разогретая еда не только теряет массу полезных качество, но и превращается во вредную пищу.

В частности, эксперты не рекомендуют заново подвергать термической обработке пищу, приготовленную из свеклы, ведь этот овощ полностью теряет свои витамины.

Мясо во время повторного нагрева также теряет значительное количество своих вкусовых качеств. А еще при этом происходит расщепление легкоусвояемых белков.

А поскольку мясо относится к продуктам, которые долго перевариваются, то с потерей этих белков оно превращается в опасный для органов пищеварения продукт.

• Напомним, как сэкономить на лекарствах: о чем молчат врачи.
• Как сообщала Politeka, будет помощь курильщикам: за украинцев возьмутся семейные врачи.
• Также Politeka писала, что врачи назвали продукт, который поможет при повышенном давлении.

Интервью с ветераном ВОВ Феоктистов Борис Иванович — Медики | Я помню

Весной к нам в институт пришел генерал из военно-медицинской академии с целью отбора абитуриентов на 4-й курс академии. Весть об этом быстро разнеслась по институту. Советоваться было не с кем, да и ни к чему.

У меня и раньше была тайная мечта стать военным и, долго не раздумывая, я подал заявление. Уже шли экзамены, когда меня вызвали на медкомиссию.

По здоровью претензий ко мне не было, биография у меня самая пролетарская, что тогда было очень важно, отметки по дисциплинам были не блестящие, но вполне терпимые, и я был зачислен слушателем в академию.

Вместе со мной было подано много заявлений, но прошло нас только пять человек. Причем с набором торопились, мы еще не закончили экзамены, а уже состоялся приказ о зачислении.

Послед­ний экзамен по топографической анатомии я сдавал уже в академии известному профессору Шевкуненко, по книге которого занимались все мединституты.

Говорят, что он никогда не ставит двойки, отчасти это спасло некоторых из нас, потому что процесс перехода из института в академию отвлек внимание от занятий и подготовки.

Нас, вновь поступивших в академию из многих институтов, собра­лось человек 60, разбили нас на два взвода, что означало две учебные группы, одели в летнее обмундирование и отправили в лагеря для усвоения основ военной дисциплины и обучения по программе рядового бойца.

С подъема до ужина ходим в строю: на завтрак, на занятия, на обед, ужин и обратно, только строем. Хождение в одиночку допускается только в туалет и в личное время после ужина.

Строевые занятия, приветствия (отдание чести), ночные караулы (часовыми), за летний период сделали из нас сносных военнослужащих, которых уже не стыдно было в форме выпускать в город.

Конечно, военная муштра нелегко дается, тем более в летнюю жару, в поле, под палящим солнцем, порой гимнастерка так пропитывалась потом, что ее выжимали, как после стирки. Было иногда очень трудно, но я не страдал, как некоторые упитанные горожане, морально я был подготовлен, я знал, куда шел, да кроме того я привык к жизненным трудностям, и лагерное обучение не угнетало.

Но все имеет свой конец. Кончилось и военное лагерное обучение, нас разместили в общежитии, а кто имел родственников или снимал частную квартиру, разместились в городе. Начался учебный процесс.

Обучение в военной академии отличается тем, что программа насыщена военными и военно-медицинскими дис­циплинами, упор делается на лечение заболеваний, характерных для военной службы, на санитарный контроль в военных городках. Строевая подготовка не закончилась лагерями, она продолжается и в учебный период.

Особенно много мы занимались строевой подготовкой готовясь к параду. Парад войск проводился два раза в год: в майские и октябрьские праздники. Подготовка к параду начиналась месяца за два до праздников.

В качестве головного убора выдали фуражку, а для зимы «буденновку». Шинель мне пошили просто замечательно, строго по фигуре, я в ней казался стройным офицером. Но недолго красовался я в своей новой шинели, в октябре, во время занятий, ее украли. Взамен, после соответствующих хлопот, мне выдали шинель рядового состава, уж в ней я не казался таким стройным.

Своим видом рядового среди остальных слушателей я раздра­жал начальника курса, он постоянно высказывал, что своим видом я порчу общий вид строя. К счастью, мои муки продолжались недолго: вора поймали, судили (им оказался молодой парень без определенных занятий), а мне выдали компенсацию, и я заказал новую офицер­скую шинель. Все же новая не была такой отличной, как первая.

Занятия шли своим чередом. Теоретические основы медицины ничем не отличались от преподавания в мединституте, преподаватели, хотя и носили военную форму, были такими же, как и везде.

Грозой для всех слушателей во время занятий по терапии и на зачетах был профес­сор див-врач (носил два ромба, что значит генерал-лейтенант) Аринкин, крупнейший специалист по заболеваниям крови (гематолог).

На лекциях он зорко следил за всей аудиторией, и если заметит, что слушатель задремал или чем-то отвлекся, он его сажал рядом с собой и продолжал лекцию.

Он был отличный специалист, извест­ный своими работами за пределами нашей страны, он страстно же­лал, чтобы мы, слушатели, стали хорошими врачами. Я не знаю ни одного слушателя, который бы с одного захода сдал Аринкину зачет. Были случаи, когда слушатели ходили к нему по несколько раз, но уже после этого материал они знали, как следует.

Как-то получилось так, что на лекциях я частенько садился на самые задние ряды и играл в «балду» с рядом сидящим товарищем. Эта игра не требует переговоров, мы лишь поочередно писали на бумаге буквы и передавали бумажку друг другу.

Это моя, и не только моя, глупость, возникшая еще в школе. Как часто мы слишком поздно осознаем свои ошибки.

Шло время, занятия продолжались. Как-то командованию курса понадобилось проверить физическую выносливость слушателей. В парке, в Лесном, был отмерен маршрут в три километра, дано спортивное время для его преодоления бегом, нас выстроили и после напутственной речи начальника курса дан старт. Бежали, как есть, в форме , в сапогах, без какой-либо тренировки.

Я, как и большинство моих товарищей, не задумывался над целесообразностью такой проверки, получен приказ, раз надо, значит надо, и мы полностью выкладывались, чтобы уложиться в положенное время. Подбегая к финишу, многие, в том числе и я, падали. Ведь никто не подумал, что можно было сорваться, повредить сердце, ведь при­каз есть приказ.

Как часто мне приходилось видеть массовые кроссы, проводимые в институтах или в учреждениях, когда в погоне за массовостью заставляли бежать всех сотрудников без проверки их физического состояния.

Кто похитрей, доставали разные справки, но таких, как правило, мало, большинство, особенно молодых, чтобы показать себя совершенно здоровыми, подвергали свое сердце опасной, чрезмерной нагрузке.

Моя личная жизнь изменилась, дружба с Валей Васильевой перешла в близкие отношения. У нас родился сын. В честь старшего брата, которого я уважал больше всех, сына назвал Сергеем. Свадьбы у нас не было, события развивались как-то между прочим, без придания им особого значения. Стал вопрос о комнате, где мы могли бы жить.

Валя жила «между» старшими замужними сестрами, имеющими по комнатке в коммунальной квартире, принять нас они не могли. В этот период в семейном общежитии освобождалось много комнат, уезжали слушатели, получившие назначения после окончания академии. Один из них мне сказал: «Не жди манны с неба, не дождешься. Я даю тебе ключ, занимай мою комнату и не отступай». Я так и сделал.

Начальник курса поворчал и успокоился, а я заимел комнату в семейном общежитии.

Новый учебный год (5-й курс) мы начали при отсутствии несколь­ких слушателей. Они, как мы узнали позже, участвовали в боевых действиях во время событий на реке Халхин-Гол. Вскоре приехали и они, полные впечатлений о боевых событиях. У нескольких слушателей на груди блес­тели ордена.

Война с финнами

Во второй половине ноября, поздно вечером, нам, слушателям 5-го курса, объявили тревогу. Кто жил в общежитии, явились к месту сбора быстро, кто жил на частной квартире, явились немного поз­же, ну а тех, кто был в это время в театре или у знакомой, пришлось разыскивать, но и их все же нашли.

В клубе, куда нас собрали, объявили, что едем на финский фронт в качестве зауряд-врачей (врачей без диплома). Утром со склада академии нам выдали обмундирование военного времени: телогрейки, ватные брюки, валенки, полушубки, каски, противогазы и прочее.

К вечеру мы были в пути, в пригородном поезде, идущем по направлению к финской границе, к Карельскому перешейку, к центральному направлению боевых дей­ствий. Поезд шел не только медленно, а очень медленно, с частыми остановками. Мы ехали всю ночь.

Ехали в полном составе слушателей курса, командования (на­чальника и комиссара) с нами не было, они остались в академии, командир и комиссар были назначены из числа слушателей. По прибытии в штаб армии они остались в санотделе армии. Для дальнейшего следования были назначены новые командир и комиссар, тоже из состава слушателей.

По прибытии в штаб кор­пуса, они, в свою очередь, остались при корпусном враче, остальных отправили в дивизии. Некоторые остались при дивизионных врачах, а всех оставшихся отправили в полки, а оттуда многих назначили батальонными врачами. Меня назначили в медпункт ДЭП-а (дорожно-эксплуатационного полка).

По сравнению с передовой в расположении полка было относительно спокойно. Но там я пробыл недолго, меня перевели в медсанбат стрелковой дивизии, сформированный в г.Туле. В медсанбате работали солидные врачи, призванные из больниц города Тулы.

Это был дружный, доброжелательный коллектив, я с удовольствием вспоминаю их дружеское, теплое отношение ко мне, самому молодому из них. В медсанбате меня определили рабо­тать на ПСЛ (пункт сбора легкораненых), но это название относи­тельное, поступали в медпункт не только легко раненые, но и средней тяжести и тяжело раненые, в основном те, кто еще мог само­стоятельно передвигаться.

Впервые в армии была введена «Ворошиловская» норма — 100 граммов водки. Она хорошо согревала, особенно, если удавалось принять две нормы. Морозы были настолько сильные, что вода, являющаяся составной частью водки, вымерзала, и в бутылке водки плавали ледяные пластинки.

В палатках поддерживалась почти нормальная температура, непрерывно, круглые сутки топилась печь, накаленная докрасна.

В жизни человека больше всего запоминается самое первое собы­тие. В условиях войны мне больше всего запомнился первый ране­ный, поступивший прямо с передовой.

Когда я приступил к работе на ПСЛ, было небольшое затишье в боях, раненые почти не посту­пали, и это дало возможность передвинуть ПСЛ в новое, более при­ближенное к войскам место и оставить меня, еще не «обстрелян­ного», в лесу только с санитаром. Наступили сумерки, палатки освещались керосиновыми фонарями «летучая мышь».

Света от них немногим больше, чем от луны, основная надежда на молодые зоркие глаза. Было тихо и спокойно, но вот откинулся брезентовый полог палатки, внесли раненого с забинтованным лицом и положили на перевязочный стол. Я стою возле печки, делая вид, что грею руки, но нужно что-то делать, а я боюсь подойти.

Наконец, сделав над собой усилие, подхожу с дрожью в коленях к раненому. Ранение лица или черепа.

Лицо изобилует кровеносными сосудами, опасность множественного и обильного кровотечения, смогу ли я что-либо сделать? Усилием воли заставляю себя не дрожать, замечаю, что повязка на лице мало промокла, осторожно снимаю повязку, виток за витком разматываю бинт, кровотечения нет, смелее снимаю по­вязку, и мне открывается обезображенное черное лицо.

Нужно немедленно проверить, насколько поражены глаза, сохранилась ли способность видеть? Перед глазами начинаю показывать пальцы, спрашиваю, видит ли, он отвечает, что очень мутно, как в тума­не видит мою руку и на ней пальцы. Этого вполне достаточно, зрительная способность сохранена и после рассасывания кровоиз­лияния зрение у него восстановится.

У меня как-то отлегло от сердца, и я уже более уверенно стал обрабатывать рану. Вспомнил, что при висящих лоскутах живой ткани после очистки раны нужно сделать направляющие швы, но ни в коем случае не зашивать рану. Я так и сделал, наложил два направляющих шва и снова забинтовал лицо.

Заполнил «карточку передового района» и отправил раненого в медсанбат, где он получит полную хирургическую обработку. Как говорят, «лиха беда начало», через день-другой я уже спо­койно принимал любого раненого. Особенно много мне приходилось иммобилизировать (накладывать шину) при ранении с повреждением кости бедра, или плеча, или других костей конечности. Для меня, войскового врача, это было важным приобретением навыка. Позже, в Великую Отечественную войну, мне приходилось учить, показывать, как правильно наложить шину при том или ином ранении, больше того, уже в мирное время, работая в системе гражданской обороны, во время занятий хирургов с врачами, мне приходилось поправлять хирургов, показывая правильное наложение шины, особенно ее моделирование перед наложением. Неправильно смоделированная шина является причиной мучительной боли иммобилизированной конечности.

Пребывание на финском фронте совпало с только что прошедшими занятиями по судебной медицине, на которых было показано членовредительство молодых людей с целью избежать службы в армии или по другим причинам. Еще не забыты муляжи с характерным видом (ожогом) ран самострела.

Как правило, с ладонной стороны левой руки у самострела можно увидеть эту картину. Самострелов я стал определять сразу, еще не глядя на рану.

Его беспокойство, бегающие глазки, виновато-трусливое поведение и локализация раны уже заставляли предполагать что-то неладное, а характерное пороховое кольцо вокруг входного отверствия дополняли предположение. Самострелов судили военно-полевым судом.

Присуждали искупление вины (до первой крови) в штрафной роте, действующей на самом опасном участке фронта. Но не все самострелы передавались мною командованию. Иных было жалко, во имя их детей (так они просили) тщательно обрабатывал рану, чтобы скрыть следы порохового ожога.

Российские ученые нашли мощные антибиотики в крови опарышей

2017-04-28T14:06Z

2017-04-28T14:15Z

https://ria.ru/20170428/1493316726.html

https://cdn21.img.ria.ru/images/149331/58/1493315828_0:73:800:526_1036x0_80_0_0_bb99b5f85f2e026b3b7819a5d6119cd2.jpg

РИА Новости

https://cdn22.img.ria.ru/i/export/ria/logo.png

РИА Новости

https://cdn22.img.ria.ru/i/export/ria/logo.png

МОСКВА, 28 апр – РИА Новости. Биологи из Санкт-Петербурга обнаружили необычные белковые молекулы внутри тела обычных личинок мясных мух, способные уничтожать микробов, стойких к действию антибиотиков, говорится в статье, опубликованной в журнале PLoS One.

«Эта идея пришла из, казалось бы, далекой от медицины области биологии – иммунологии насекомых.

Изучая механизмы антибактериального иммунитета насекомых, мы обратили внимание на то обстоятельство, что насекомые в ответ на заражение бактериями синтезируют и накапливают в гемолимфе, аналоге крови человека, сложный набор антимикробных пептидов», — рассказывает Сергей Черныш из Санкт-Петербургского государственного университета, чьи слова приводит пресс-служба Российского научного фонда.

В последние годы перед медиками все шире и острее становится проблема появления так называемых «супер-бактерий» – микробов, стойких к действию одного или нескольких антибиотиков.

Возникла реальная опасность того, что все антибиотики потеряют свою эффективность и медицина вернется в «темные века».

Поэтому ученые сегодня начали искать антибиотики и похожие на них молекулы в самых неожиданных местах.

К примеру, в начале этого года китайские биологи рассказали о том, что им удалось найти новые антибиотики в желудке гусениц хлопчатниковой совки, чьи бактерии-симбионты помогают насекомому защищаться от инфекций, производя токсины, убивающие других бактерий. Аналогичные молекулы были найдены в крови варанов и крокодилов.

Черныш и его коллеги нашли целый коктейль из подобных молекул, изучая один из самых «грязных» видов живых существ – личинок обычных мясных мух. Они, как рассказывает ученый, живут в тотальной антисанитарии в кусках гниющего мяса, где останками животных, помимо самих опарышей, пируют и миллиарды бактерий-сапрофитов. Возникает вопрос – почему эти микробы не убивают личинок мух?

Для ответа на этот вопрос ученые вырастили большое количество опарышей синей мясной мухи (Calliphora vicina), извлекли белковый экстракт из их крови и проверили, как этот «коктейль» подействует на различных микробов, поражающих человека и  присутствующих в гниющем мясе. Оказалось, что белки мух могут подавлять размножение и уничтожать не только обычных болезнетворных микробов, но и те их штаммы кишечной палочки и стафилококка, на которые не действуют «антибиотики последней надежды» – цефотаксим, карбопенемы и ванкомицин.

Изучив структуру этих белковых молекул, ученые пришли к выводу, что они уничтожают микробов, блокируя различные стадии синтеза белков и повреждая их ДНК. К сожалению, разделить этот «коктейль» нельзя – удаление даже одной из семи ключевых белков мухи резко понижает его эффективность, что не позволяет производить такие антибиотики синтетическим путем.

«Для решения этой задачи мы разработали и использовали принципиально иной подход. Можно назвать его технологией параллельного биосинтеза, в которой весь необходимый набор пептидов синтезируется клетками иммунной системы насекомых и подвергается очистке с сохранением состава и соотношения природных антимикробных пептидов», — продолжает Черныш.

Дальнейшие эксперименты показали, что подобная смесь, произведенная культурами иммунных клеток насекомых, действует на микробов столь же эффективно, что и ее природный аналог. Как считают ученые, она может помочь медикам отдалить тот момент, когда антибиотики полностью перестанут работать, помогая уничтожать биопленки, стойкие к действию существующих сегодня лекарств.